Сомнительные шаги. Зачем у власти заговорили о национализации энергетических компаний и почему делать из них госпредприятия это плохая идея

Национализация энергетических компаний — плохая идея?

Национализация энергетических объектов: влияние на экономику и общество. Пишет delo

По мнению чиновников и экспертов облэнерго компании VS ENERGY и облгазы компании РГК, могут быть национализированы в будущем.

27 августа Президент Владимир Зеленский в интервью журналистке Наталье Мосейчук заявил, что государство должно вернуть контроль над некоторыми стратегическими энергетическими объектами для того чтобы усилить стабильность в тылу и избежать рисков. По словам Зеленского, украинские военные, сражающиеся с российскими оккупантами, должны сконцентрироваться на победе над захватчиками, а не переживать за свои семьи, которые находятся в тылу без света воды и отопления.

«Украина думает об одном, пройти зиму всем людям, несмотря на то кто ты какое у тебя финансовое положение. Это не может быть внутренним взрывом который ослабит нас на фронте. Потому что люди на фронте, а их дети, женщины они не знают, что делать света нет, воды нет жизни нет по сути. Он должен думать и не делить свой мозг на все. Семья очень важна, но нужно сконцентрироваться, сконцентрироваться на победе на поле боя. И этот расфокус если он благодаря тем или иным бизнесменам, я должен его уничтожить. Не бизнесмена, а возможность этого расфокуса и раскола государства. И потому некоторые энергетические объекты должны вернуться под контроль государства, чтобы не было других рисков», — заявил Зеленский.

После заявления Президента, СМИ уже озвучили основные частные активы, которые могут попасть под контроль государства. Так, глава энергетического комитета Верховной Рады Андрей Геруc в комментарии изданию Forbes отметил, что президент мог говорить о передаче связывающих с Дмитрием Фирташем облгазов «Региональной Газовой Компании» под контроль государственному «Нафтогазу».

Кроме этого Зеленский мог иметь в виду возможную национализацию облэнерго компании VS Energy . По данным СМИ этой компанией владеют российские олигархи Евгений Гинер, Михаил Воеводин и вице-спикер российской Госдумы Александр Бабаков, еще в 2014 году голосовавший за аннексию Крыма, а после полномасштабного вторжения активно поддерживает агрессивную войну и продвижение. Украина уже два года пытается отобрать компанию у россиян, однако дело очень сложное с юридической точки зрения, поскольку владельцы скрылись за номиналами из-за сложной структуры собственности, поэтому причастность россиян к украинским облэнерго еще нужно доказать.

А вот владелец крупнейшей в Украине энергокомпании ДТЭК Ринат Ахметов, похоже, вне зоны риска. Хотя его фамилия тоже может раздаваться в связанных с заявлением президента Новинах, ДТЭК продемонстрировал устойчивость в критических условиях и управляется значительно лучше, чем некоторые государственные компании.

Национализация энергетических компаний — вопрос…

Вообще в словах Президента есть рацио: в то время когда в стране идет полномасштабная война, в которой враг не гнушается уничтожать критическую инфраструктуру и убивать мирное население, приоритетом должна быть безопасность государства. В этих условиях государство может устанавливать контроль над имуществом частных лиц, особенно, если это имущество является критической инфраструктурой. Однако вместе с этим важно понимать как то, по каким критериям отбирают национализированные активы, так и дальнейшую судьбу таких активов.

С одной стороны, контроль российскими чиновниками или лицами, которые с ними связаны или коллаборантами являются действительно посягательством на безопасность государства. С другой — желание отдельных чиновников обогатиться на войне никто не отменял . А украинская энергетика всегда была удобным полем для создания коррупционных схем в миллиарды гривен.

Поэтому крайне важно, чтобы государственный контроль над энергетическими активами не остался навсегда, а такие активы со временем не превратились в государственные предприятия, являющиеся традиционным источником коррупционных скандалов и незаконного обогащения менеджмента и приближенных к власти бизнесменов. Скорее всего, конфискованные активы придется продать, в рамках большой приватизации, которая будет ждать Украины после войны.

Вместе с тем, те компании, которые останутся в руках у государства, должны быть реформированы.

Рынок природного газа, который начал действовать в Украине с 1 августа 2020 года, был фактически нивелирован чрезвычайными мерами, на которые Кабмин пошел осенью 2021 года, чтобы пройти отопительный сезон в условиях энергетического кризиса . А в условиях полномасштабной войны «Нафтогаз» вообще стал безоговорочным монополистом на рынке природного газа . Хотя, несмотря на это, проблем у крупнейшей в стране компании также хватает .

К тому же концентрация всей цепочки поставок газа для населения от добычи до конфорки государством, хотя и может быть удобной с точки зрения политики, вряд ли приблизит Украину к вступлению в ЕС. Требования европейского законодательства, предусматривающие анбандлинг, и равные правила для всех игроков, после войны, очевидно, придется выполнять.

Имеет ли государство право устанавливать контроль над энергокомпаниями и целесообразно ли это делать?

По словам директора по аналитических исследованиям DiXi Group Романа Ницовича, если говорить о национализации объектов энергетической инфраструктуры, то в первую очередь речь пойдет об активах, связанных с российским капиталом. Согласно законодательству и в рамках наложения санкций это вполне возможно. Что касается активов, принадлежащих украинским бизнесменам, то в этом случае есть уголовные производства и такое имущество считается арестованным, а для арестованного имущества находится управляющий.

«Мы видим кое-что похожее и в европейских странах. Там тоже происходит национализация или введение временных администраций. В качестве примера можно привести бывшие заводы российской „Роснефти“ или бывшие активы „Газпрома“ в Германии. Или когда перебирается контроль над акциями хранилищ газа, которыми ранее владели россияне. Очевидно, что там также руководствуются нормами национальной безопасности и тоже находят правовую формулу для того, чтобы получить контроль над активами. Поэтому я бы не сказал, что мы здесь уникальны или у нас есть отличное от стран ЕС правовое поле», — говорит Ницович.

Эксперт отмечает, что украинское законодательство позволяет конфисковывать активы на основании введенных санкций, а ведь по решению Высшего антикоррупционного суда. Для национализации активов есть соответствующая правовая процедура и Министерство юстиции готовит соответствующие материалы, которые будут рассмотрены судом.

«Возможно, это будут процессы, которые будут тянуться годы. Они будут наверняка перетекать в международные арбитражи. При этом мы имеем пример Приватбанка, национализация которого была проведена еще в 2016 году. Это было оспорено бывшими акционерами банка Игорем Коломойским и его партнерами. Но обжалование не было эффективным, решения судов, которые на данный момент подтверждают, что процедура национализации проходила правовым определенным способом и оснований, чтобы ее отменять нет», — говорит Ницович.

Эксперт говорит, что в случае с объектами газораспределительной инфраструктуры пока есть только рассматриваемый иск Министерства юстиции. Пока эти активы находятся только в управлении государством, а не находятся в государственной собственности. Хотя операционный контроль над облгазами постепенно берет на себя «Нафтогаз».

Относительно того насколько целесообразна национализация таких активов эксперт отмечает, что поскольку эти объекты являются критическими, их работа жизненно важна для государства во время войны. В то же время, сейчас вполне нормально функционируют многие предприятия критической инфраструктуры, которые находятся в частных руках. Речь идет о тепловых электростанциях, тепловых электроцентралях, объектах возобновляемой энергетики и операторах систем распределения электроэнергии (облэнерго), которыми владеют частные компании. Такие объекты сейчас работают в рамках законодательства, к ним нет никаких замечаний и процедура национализации для них тоже не применяется.

«Важным является вопрос по каким критериям выбирают объекты при принятии решения о национализации. Если это собственность граждан государства-агрессора или нарушение законодательства, создающего угрозу жизни людей, то это приемлемые критерии. А если целью является поставить туда свой менеджмент чтобы иметь коррупционную ренту, то такое неприемлемо», — отмечает эксперт.

Здесь все будет зависеть от того, что именно имел в виду Президент. Безусловно, что существуют определенные объекты, функционирование которых является критически важным. Объекты критической энергетической инфраструктуры в особый период должны работать в особых условиях. И обеспечить, прежде всего, реализацию интересов государства. Понятно, что реализация интересов страны могут обеспечить только объекты, которые находятся конкретно в гос принадлежности. Если речь идет об особом периоде о военном времени и так далее.

Я не уверен, что сейчас нужно менять форму собственности у ряда энергетических объектов. На мой взгляд, гораздо лучше было бы прописать в соответствующих нормах законодательства те условия, которые должны выполнять владельцы этих предприятий в этот особый период. Во время военного положения или что-то там. В этом есть соответствующие перспективы реализации этого шага.

Я не вижу ни одного объекта, который был возвращен в государственную собственность. Временно изменено управление, такие есть. Но это особый период, это военное положение, и никто не запрещал владельцам после завершения войны, не лишал права после завершения войны в судебных инстанциях обжаловать. Конечно, за исключением тех, кто подпадает под статьи закона. Речь идет о ряде российских налогоплательщиков.

Директор специальных программ НТЦ «Психея» Геннадий Рябцев говорит, что объекты критической инфраструктуры в особый период должны работать в особых условиях и, прежде всего, обеспечивать реализацию интересов государства. И вполне логично то, что реализацию государственных интересов могут обеспечить только те объекты, которые находятся в государственной собственности. Однако эксперт сомневается в целесообразности изменения формы собственности энергетических компаний.

«На мой взгляд, гораздо лучше было бы прописать в соответствующих нормах законодательства те условия, которые должны выполнять владельцы этих предприятий в этот особый период», — говорит Рябцев.

Эксперт отметил, что испытывает определенные опасения относительно намерений отдельных политиков получить контроль над корпорацией ДТЭК Рината Ахметова.

«Многие из комментаторов отождествляют слова президента с намерениями отдельных политиков получить контроль над корпорацией ДТЭК. То есть создать из ДТЭК некий второй Нафтогаз. Но здесь есть определенные проблемы, они связаны с тем, что не просто так одни компании работают эффективно, а другие не работают эффективно. Дело здесь не только в зарплатах топ-менеджеров соответствующих компаний. В „Нефтегазе“ топ-менеджеры получали зарплаты и премии, которые намного превышали зарплаты их коллег, например из соответствующей польской нефтегазовой компании PGNIG. Однако показатели деятельности группы „Нафтогаз“ всегда были гораздо хуже, чем у PGNIG. Поэтому не все могут все равно эффективно управлять крупными предприятиями. Об этом свидетельствует опыт управления „Укроборонпромом“ тем же самым „Нафтогазом“, ОПЗ, Укртатнафтой, которая словно бы тоже должна была быть наполовину государственной, но никогда не управлялось так, как нужно», — говорит Рябцев.

Что будет после национализации. Нужна ли национализация энергетических компаний?

Говоря об эффективности государственного управления коммерческими компаниями, Рябцев приводит пример государственных угольных шахт, а также компании Цетрэнерго, которые демонстрируют, что не способны эффективно функционировать по объективным причинам. Также, по мнению эксперта группа «Нафтогаз», на 100% находящаяся под управлением государством тоже не демонстрирует высокой эффективности своей работы

«Более того компании входящие в группу „Нафтогаз“ делают вид, что они никакого отношения к государству не имеют, вспоминая что они государственные только тогда, когда им это выгодно. А если нет, например, когда приходит проверка из Госаудитслужбы, то они якобы не находятся в государственной собственности. Поэтому я бы очень осторожно относился к смене владельца компании, эффективно работающих даже во время войны. Учитывая, что это может сделать хуже, как это мы имеем с угольными шахтами, Центрэнерго и группой „Нафтогаз“, которые являются не очень хорошими примерами эффективной работы государства или государственного управления», — говорит Рябцев.

Он отмечает, что даже в 2023 году главой Фонда государственного имущества было объявлено о продаже ряда государственных предприятий. Конечно, имея большие военные риски, будет очень трудно найти инвестора, который пригодится заплатить высокую цену за большие объекты.

Однако если Украина стремится стать членом Европейского союза, то здесь нужно будет создать предпосылки для реализации норм корпоративного управления, которые введены в ЕС. Это касается и отчетности и непосредственно управления компаниями, определенными международными стандартами ISO.

«Есть ряд норм корпоративного управления, которые предусматривают создание независимых наблюдательных советов и анбандлинг, то есть отделение различных форм бизнеса. А также контроль со стороны общественности, если это компания публичная. Если придерживаться этих принципов, то после войны можно будет реализовать объекты, которые были конфискованы в пользу государства. Если нормально вести бизнес то можно получать доходы от предприятий жилищно-коммунального хозяйства, главное чтобы были созданы нормальные предпосылки для этого. Однако если основой бизнеса этих компаний было не соблюдение установленных процедур, а их обход и использование разнообразных схем, то понятно, что этот бизнес будет токсичным», — говорит Рябцев.

Он отмечает, что при приватизации конфискованных активов государство может создать такие правила игры, которые не позволят прежним владельцам на эти активы претендовать.

«В основном изымается бизнес, связанный с российскими активами, я убежден в том, что российской стороне будет очень трудно доказать свою свою правоту в международных судах или арбитражах. А решения российских судов без юридической силы», — говорит эксперт.

Ницович также скептически относится к тому, чтобы конфискованные активы в будущем превратились в государственные компании. По словам эксперта, сейчас государственные компании нереформированы. Даже там, где состоялась реформа корпоративного управления, есть определенные свидетельства о нарушениях.

«Государственные компании не работают настолько эффективно, насколько это могут делать частные компании. Очевидно, что в будущем если мы хотим создавать эффективные энергетические рынки, то здесь должно работать много разных игроков: и государственные компании и частные компании», — говорит Ницович.

Он отмечает, что высокая концентрация государства, которую мы видим сейчас, не должна оставаться навсегда. Такие объекты подпадают под закон о крупной приватизации и в будущем государство эти активы приватизирует, если они останутся у него в управлении. Здесь главным является вопрос, когда наиболее целесообразным будет это сделать. Если Украина хочет привлечь к такой приватизации серьезных международных игроков, нужно снизить риски связанные с войной.

Ницович говорит, что в будущем государству нужно будет принять стратегическое решение и по «Нафтогазу», поскольку объединение функций управления сетями и поставок газа не допускается правилами ЕС. Должен состояться функциональный анбандлинг, чтобы не создавать через контроль над сетями преференций для поставочного бизнеса. Чтобы в будущем другие поставщики смогли так же пользоваться услугами операторов сетей, как и предприятия «Нафтогаза».

Если говорить о европейском подходе к которому мы все стремимся, то это абсолютно свободный рынок, где каждый потребитель выбирает себе поставщика по рыночной цене. Так, там возможны определенные способы защиты уязвимых потребителей. Не абсолютно всего населения, а только уязвимых потребителей, которые не способны оплатить рыночную цену. Имеют определенные жизненные обстоятельства или уровень дохода, который не позволяет это сделать. И для них есть либо льготная цена, либо разного рода программы поддержки, которые финансируются из бюджета. Или целевым образом они получают эту поддержку, а компании-поставщики получают компенсацию за таких потребителей.

«Сейчас „Нафтогаз“ уже доминирует, и после войны будет задаваться вопросом, как нам этот рынок возвращать к конкурентному. Не к состоянию квазимонополии, где поменяли из Фирташа на „Нафтогаз“, а к конкуренции, где есть много поставщиков. Начинать нужно с доступа к ресурсу. В Польше была введена программа по которой PGNiG, их аналог „Нафтогазу“ должен продавать на бирже 55% объема добычи газа. Собственно, за счет этого демонополизировать рынок, потому что поставщики получают доступ к этому ресурсу и предлагают его уже потребителям», — говорит Ницович.

Он отмечает, что перед полномасштабной войной «Нафтогаз» готовился к первичному размещению акций, что означало бы выкуп определенной части акций инвесторами. Ницович считает, что наиболее верным шагом было бы допустить участие в компании миноритарных акционеров из Западных стран. Это дало бы возможность улучшить процесс корпоративного управления и выйти на стратегию компания, которая опиралась бы на объективные факторы, а не на пожелания отдельных представителей власти.

Степан Крьока

Источник